Старилов Александр Валентинович (10.05.1946 – 8.07.2013) – архитектор, дизайнер, график, живописец, педагог.
Окончил факультет промышленного и гражданского строительства ВИСИ по специальности архитектура.
Работал главным архитектором ЮВжд (1973-78), главным архитектором проектов ВГСПИ (1978-81). Оформил и проиллюстрировал более 150 книг для различных издательств, в том числе московского издательства «Книга» (1984-1991). Для Министерства связи СССР выполнил несколько серий почтовых марок, открыток, конвертов. С 1977 по 2008 год преподавал в Воронежском художественном училище композицию, виды графики, основы исполнительского мастерства.
Участник областных, республиканских, всесоюзных выставок.
Автор серий графических листов «Дом художника», «Поэт в России – больше чем поэт», «Пейзажи моего стола», «Страна Пиноккио», «Ночные голоса», а также циклов живописных работ.
Окончил факультет промышленного и гражданского строительства ВИСИ по специальности архитектура.
Работал главным архитектором ЮВжд (1973-78), главным архитектором проектов ВГСПИ (1978-81). Оформил и проиллюстрировал более 150 книг для различных издательств, в том числе московского издательства «Книга» (1984-1991). Для Министерства связи СССР выполнил несколько серий почтовых марок, открыток, конвертов. С 1977 по 2008 год преподавал в Воронежском художественном училище композицию, виды графики, основы исполнительского мастерства.
Участник областных, республиканских, всесоюзных выставок.
Автор серий графических листов «Дом художника», «Поэт в России – больше чем поэт», «Пейзажи моего стола», «Страна Пиноккио», «Ночные голоса», а также циклов живописных работ.
…Я рисовал всегда, сколько себя помню. И в детском саду, и в школе, и во Дворце пионеров. Рисовал достаточно успешно, ибо всегда занимал первые места, получал призы. Видимо, это вызывало доверие ко мне со стороны педагогического коллектива и руководства образования.
…Шел 1961 год. Мне 15 лет. Для России этот год оказался знаменательным. Началась борьба с абстракционизмом. Как на уровне ЦК КПСС, партии в целом, так и Союза художников СССР. Абстрактных произведений никто не видел (русская абстракция начала 20 века находилась в спецхранах и зрителю была недоступна), но все их осуждали и клялись искоренить. Управление народного образования тоже решило высказаться на эту тему и собрать научно-практическую конференцию. Предложили выступить и мне.
Некоторая организация имела архив репродукций «абстрактного» и даже «сюр» (в основном, западных мастеров). Посредством их я должен был проиллюстрировать доклад. Когда я познакомился с этими материалами, я изумился увиденному. Сейчас, работая со студентами, вспоминаю пережитое и напоминаю слова А.Бретона: «Произведение искусства представляется мне обедненным, если не являет собой ясность, красоту и блеск всеми своими внутренними и внешними гранями».
Я не смог лукавить и отказался от доклада, за что и был исключен из Дворца пионеров.
С той поры за мной закрепилась репутация абстракциониста и западника.
…Изобразительное искусство стал изучать от противного по критическим публикациям. Моими темами стали философия творчества и история творческого метода…
…Шел 1961 год. Мне 15 лет. Для России этот год оказался знаменательным. Началась борьба с абстракционизмом. Как на уровне ЦК КПСС, партии в целом, так и Союза художников СССР. Абстрактных произведений никто не видел (русская абстракция начала 20 века находилась в спецхранах и зрителю была недоступна), но все их осуждали и клялись искоренить. Управление народного образования тоже решило высказаться на эту тему и собрать научно-практическую конференцию. Предложили выступить и мне.
Некоторая организация имела архив репродукций «абстрактного» и даже «сюр» (в основном, западных мастеров). Посредством их я должен был проиллюстрировать доклад. Когда я познакомился с этими материалами, я изумился увиденному. Сейчас, работая со студентами, вспоминаю пережитое и напоминаю слова А.Бретона: «Произведение искусства представляется мне обедненным, если не являет собой ясность, красоту и блеск всеми своими внутренними и внешними гранями».
Я не смог лукавить и отказался от доклада, за что и был исключен из Дворца пионеров.
С той поры за мной закрепилась репутация абстракциониста и западника.
…Изобразительное искусство стал изучать от противного по критическим публикациям. Моими темами стали философия творчества и история творческого метода…
Александр Старилов.
«Вопреки…»
ПАМЯТИ УЧИТЕЛЯ
Я хорошо помню, как в 1977 году Александр Валентинович появился в художественном училище. Он был назначен к нам на курс преподавателем по композиции. Помню то ошеломляющее впечатление, которое он произвел на первом занятии. Мы слушали его, затаив от интереса дыхание, но и не понимая ровным счетом ничего из того, что он говорил. Для нас всё было ново- и то, что он говорил, и то, как он говорил. Взаимопонимание пришло не сразу. Его художественное мышление и интеллект натолкнулись на нашу ограниченность и односторонность. И первое, что сделал Александр Валентинович - начал нас «образовывать». Он приносил книги и иностранные журналы по архитектуре и дизайну, которые были в Воронеже тогда большой редкостью. Мы стали изучать законы композиции, колористике по сделанным им самим учебным таблицам. Композиция стала любимым предметом. Постепенно Александр Валентинович ломал стереотипы нашего понимания о том, что такое оформительство, да и обо всей системе преподавания в училище. Нудное вычерчивание шрифтов, выдумывание плакатов на производственные темы и примитивные цветовые отмывки сменились его интересными нестардатными заданиями. Это был первый учитель, познакомивший нас с тем, что сегодня называется дизайном. Тогда и слова такого в училище не знали. Со временем, его колючий взгляд глубоко посаженных умных глаз и снисходительная ирония в наш адрес в начале лекций менялись на спрятанную в густой бороде добродушную улыбку. Точка понимания была найдена.
В среде преподавателей Александр Валентинович был скорее «белой вороной», чем членом коллектива. За свои резкие суждения, за горячность в спорах, за свою, как и положено «белой вороне» непохожесть. В общении с ним было нелегко. Его потрясающая эрудиция, начитанность и чувство вкуса художника безошибочно реагировали на всякую «имитацию осведомленности», поэтому ему было нелегко найти равного собеседника.
Помню выставку фарфора в художественном музее им. И. Н. Крамского, оформленную Александром Валентиновичем. Не побоюсь сказать, что в конце 70-х годов - это была первая выставка в Воронеже, вызвавшая огромный интерес благодаря его новаторским для того времени экспозиционным приемам. Музейный фарфор был представлен не в традиционных витринах на полках, а открыто, на кубах разных размеров, заполнивших всё пространство зала. Это был художественный, "массированный" показ однотипных материалов, умело сконцентрированных на небольшой площади. С увлечением делал Александр Валентинович и эскизы экспозиций античного и египетского залов.
Спасибо тебе, учитель. За то, что учил не только композиции, но и «креативно» думать; за профессиональные знания, выходящие за рамки полученной нами специальности – художник – оформитель. Светлая память об Александре Валентиновиче навсегда останется в сердцах студентов, которым посчастливилось у него учиться.
Ольга Рябчикова, выпускница ВХУ.
